Генрих Генрихович, в каком году Вы приехали в Москву? Вообще, почему Вы решили «покорять» Москву?

Я работал в геологоразведке в Донецкой области, и весной 1989 г. я наткнулся на статью Генриха Гроута в журнале «Новое время». Там было сказано, что Гроут живет на юге Украины, работает в научной лаборатории. Я стал звонить в Мариуполь, но мне сказали, что у них такой человек не работает. Я стал обзванивать все сколько-нибудь подходящие учреждения и нашел Гроута в Бердянске. Приехал к нему, мы пообщались, и в конце сентября я разместил в газетах «Вечерний Донецк» и «Социалистический Донбасс» объявление о том, что создается общество советских немцев. Наша Донецкая областная общественно-политическая и культурно-просветительская организация советских немцев стала активно работать, участвовать в мероприятиях общесоюзного уровня. Я входил в координационных совет общества «Возрождение» и в состав оргкомитета по подготовке первого Всесоюзного съезда советских немцев. Каждый член оргкомитета должен был работать по две недели в месяц в Москве. Я не планировал уезжать из Донецка, поэтому приезжал в Москву, работал, потом уезжал, потом опять приезжал. С моей точки зрения, такой режим работы был непродуктивным, потому что в мое отсутствие дела двигались плохо, или не двигались совсем, или двигались не в ту сторону, поэтому через два месяца таких переездов я остался в Москве и стал готовить съезд. И даже тогда я не планировал уезжать из Донецка совсем, я планировал подготовить съезд, провести его на достойном уровне и вернуться домой. Съезд был намечен на октябрь 1990 г. Но время проведения съезда постоянно переносилось — сначала на конкретные даты, потом — на неопределенный срок. Это затягивание было связано с тем, что на съезде центральным вопросом должен был стать вопрос о восстановлении республики.

Как был создан МСНК? Какими были обстоятельства его создания?

К созданию МСНК привели обстоятельства того времени, обстановка в общественном движении. С самого первого заседания, с первой конференции «Возрождения» наметился определенный раскол, сформировались два крыла этого самого мощного движения. Одно крыло говорило: только республика и ничего кроме республики. Если республику не восстановят, мы все уедем в Германию. Другое крыло говорило: давайте рассмотрим разные варианты, республика может быть не только на Волге, вообще много вариантов может быть. К середине 1991 г. стало понятно, что если республика и будет восстановлена, то это займет очень длительное время. Перенос съезда на неопределенное время – это был верный сигнал того, что руководство страны приняло решение не восстанавливать республику. Тогда возник вопрос: что делать дальше? Как сторонник компромиссов, я какое-то время пытался работать вместе со вторым крылом, но, скажем так, получил некоторое разочарование. Потому что лозунги там были, а дел не было. Причем это крыло, как менее радикальное, пользовалось поддержкой государственных органов, и если бы кроме лозунгов был план действий, дорожная карта, то можно было бы горы свернуть. Но этого не случилось. Те, кто выступал за немедленное восстановление республики, считали, что не нужно заниматься культурой, преподаванием немецкого языка, потому что учиться петь, танцевать, говорить по-немецки надо после восстановления, т. е. вопросы языка и культуры отложить и решать позже, в рамках республики. И все занимались большой политикой.

Вот поэтому возникла группа единомышленников (в основном — интеллигенция, профессора), которая решила создать организацию, которая будет заниматься практическими делами. Не огромными политическими проектами, а конкретными практическими делами, проектами в сфере культуры, языка, молодежи и т. д. Оба крыла понимали, что такая организация нужна и что она возникнет. В тот момент больше понимания моей инициативы по созданию такой организации было со стороны Гроута. Мы с ним договорились, что создаем такую организацию и Гроут не вмешивается в нашу работу, а мы не вмешиваемся в его политическую деятельность. Там, где надо, мы друг другу помогаем. С Гуго Вормсбехером я также пытался договориться, но он занял непреклонную позицию.

Так, путем обсуждений и переговоров, возникла организация, которая занимала центристскую позицию и предлагала заниматься практическими делами, немецким языком и культурой, а не политикой. 28 июня 1991 г. был создан МСНК. На первой учредительной конференции присутствовало не очень много народу — всего 28 человек, по-моему. Общественное движение тогда было на подъеме, и подобные конференции собирали по 300–500 человек, а у нас — всего 28. Первое название было другое: Союз в поддержку культуры немцев СССР. После августовского путча стало понятно, что СССР долго не продержится, и мы собрали совет и изменили название на «Международный союз немецкой культуры». 10 октября МСНК был зарегистрирован Министерством юстиции СССР. Тогда мы были никому не известны. Общество «Возрождение», Гроута, Вормсбехера, Гарра и других политических лидеров знали все, а нас не знал никто. Тогда еще летом возникла довольно авантюрная идея — провести фестиваль. Раз мы — союз культуры, значит должно быть проведено крупное, всесоюзное, именно культурное мероприятие — фестиваль. Я дал объявление в газету «Нойес Лебен» о проведении такого фестиваля, причем написал, что все расходы мы берем на себя. Буквально через пару дней после выхода газеты начался вал звонков, заявок было такое количество, что у меня возникла дилемма: либо с позором бежать из Москвы, потому что денег не было, либо серьезно готовиться к фестивалю. Как мы нашли деньги на фестиваль — это отдельная история, у меня к тому времени уже был опыт зарабатывания кооперативных денег в Донецке, проявились менеджерские способности, в общем, средств из различных фондов мы нашли столько, что  и  фестиваль провели, и после фестиваля могли платить зарплату сотрудникам, снимать помещение довольно долго.

В конце октября 1991 г. мы провели первый всесоюзный фестиваль, на который собрались коллективы со всей страны. Мероприятия проходили во дворце культуры АЗЛК и на открытых площадках (на ВДНХ, например). Параллельно мы провели первую выставку художников – советских немцев – в Центральном Доме художников на Крымском валу. Но даже тогда я еще не решил окончательно переехать в Москву, у меня в Донецке был свой бизнес, который я поддерживал до 1994 г., пока, наконец, все не решилось в пользу Москвы.

Я помню, что первый «офис» МСНК находился в съемной квартире. Расскажите, что это было, как он был обустроен, в каких условиях приходилось работать.

Нет, первый офис МСНК находился в гостинице «Будапешт». Мы снимали там пять номеров. Днем мы в этих номерах работали, а ночью спали. Первое время мы не платили за номера, а только обещали, потому что не было денег. Когда мы провели фестиваль, деньги появились, и мы заключили договор с гостиницей на три года и сразу заплатили большую сумму. Номер на третьем этаже стоил 9 руб. 26 коп., а полулюкс на пятом этаже стоил 16 руб. 30 коп. Вскоре началась огромная инфляция, меня много раз приглашал к себе директор гостиницы и уговаривал заплатить по новым ценам, которые тогда достигли нескольких миллионов за номер, но я ссылался на договор. Когда директор говорил, что выселит нас, я ссылался на посольство, которое якобы стояло за моей спиной, хотя, конечно, никого за моей спиной не было. Так мы протянули два года. В общем, мы работали там же, где и жили.

1990-е годы, в которые проходило становление МСНК, — это сложные годы, которые называют «лихие девяностые». Можете ли Вы вспомнить эпизоды из истории МСНК, которые соответствовали бы этому определению?

Эпизодов было очень, очень много. Один из них как раз связан с офисом. Гостиница «Будапешт» в 1993 г. попала под, как тогда говорили, «крышу» преступной группировки, которых тогда было великое множество, ко мне пришли крепкие ребята определенной наружности. Приходили они два раза, первый — чтобы дать нам две недели на сборы, а второй — чтобы уже занять помещения, и они очень удивились, увидев нас на месте. Дали еще неделю. Один мой знакомый сказал, что лучше нам уехать, потому что есть дети, которым будет плохо расти без отца, есть мама, которой будет плохо без сына. Тут уже мы решили не испытывать судьбу и быстро съехали на съемную квартиру, которую многие сегодня и помнят как первый офис МСНК. Название улицы, на которой располагалась эта пятиэтажка, соответствовало тому состоянию, в котором находился тогда МСНК, адрес был — улица Бойцовая, дом 14, корпус не помню. Мы снимали четыре квартиры на пятом этаже. Условия были чудовищными. Сами квартиры были отремонтированы, но подъезд был «убитый». Там регулярно прорывало водопровод в подвале, и клубы пара поднимались до пятого этажа. Приехавших однажды из МИДа чиновников пришлось буквально уговаривать зайти в эти руины, а потом блокировать их отступление назад, чтобы не дать им уйти. Но внутри было вполне достойно по тем временам. Там мы прожили до 1998 г., в 1998 г. мы переселились в Российско-Немецкий дом.

Источник: Смирнова Т.Б. 25-летие Международного союза немецкой культуры // Ежегодник МАИИКРН. – 2016. – № 2. – С. 9-12.